Лаваш сейчас засушивают рулончиками. Он идеально крошится - не слишком крупно и не слишком мелко. В старые времена такого не было - для пущей красочности эту фразу можно прочесть дребезжащим голосом дряхлеющего парижского белоэмигранта. В конце концов, я живу в Монреале, а это почти Париж.

Мне всегда было интересно наблюдать за четкой гастросоциальной структурированностью хашной церемонии. Каждый ее этап протекает определенным образом.  Так, поначалу все суетливо усаживаются, еще бодренькие, с морозца, оживлённо переговариваются, со свистом откупоривают минералку, с бульком разливают водку - в 2017 в Ереване окончательно перешли на фруктовые-домашние. Кто-то особо нетерпеливый (например, я) тут же принимается хрустеть соленой капустой и редисом. Разговор течет горной рекой - стремительно, сбивчиво, наскакивая на камни, сразу обо и всем и пока ни о чем. Смысла в этом первоначальном разговоре не больше, чем в старой армянской считалочке про алабаланицу: а погодка-то собачья, а зато как раз для хаша, а как детишки, а как мама, и осторожные ереванские ответы: ничего, или еще более возмутительный диалектизм ереванского наречия  русского языка - тихо-тихо, произносимый как тихтих. Каюсь, последним я злоупотребляю даже в разговоре  с русскими друзьями, которым невдомек, что на вопрос «как дела?» можно ответить загадочным тихтих.

Но, как пишут многословные авторы, не будем отвлекаться. Потому что вот он, невозмутимый и полный достоинства официант с дымящимися мисками. И это поворотный момент вашего сегодняшнего дня, который изменит ваше настроение и планы на день - если вы были настолько опрометчивы, что составили их без поправок на хаш.

В эту минуту в движениях собравшихся вдруг обнаруживается крайне неармянская синхронность и слаженность. Осел, козел и косолапый мишка, лебедь, щука, рак - все вдруг начинают действовать сообща. Ведь разговоры вдруг замолкли, остались только междометия и приравненные к ним «чесночку передайте, пожалуйста». Сосредоточенное сопение: так важно не пересолить, так важно не перечесночить, хруст лаваша - музыка сфер.

Я люблю хашные церемонии еще и потому, что они в моей памяти навсегда и неразрывно связаны с образом деда. Высокий, плечистый, зеленоглазый, сын беженцев, с огромными крестьянским ладонями и царственными повадками патриарха, дед обожал собирать родню на хаш. Чтоб пораньше утром, как и положено, в телевизоре «Еражштакан постаркх», бабушка деловито помешивает варево в огромном котле. Чтоб первые тарелки мужчинам и детям, чтоб после хаша нарды, и стук нардов заглушал лишь гомон детей. На этапе подсаливания и подчесночивания хаша деду не было равных. Каждое его неторопливое движение точно попадало в цель, без лишней суеты, с ювелирной отточенностью, всегда в меру и, как говорят великие, «ничего слишком».

Приготовились? Все сделано? И вот они, первые ложки далеко не всем изнеженным иностранцам понятной амброзии, вот они первые глотки абрикосовки-кизиловки, вот они, внезапно подобревшие и размякшие лица. И тут уже начинается совсем иная беседа. Воспоминания, байки, разглагольствования о высоком. Никакой политики. Никакого негатива. Разговор течет неторопливо, как большая полноводная река в жаркий летний день, глубокая и вдумчивая.

И если вы хашный догматик, вы, конечно знаете, что тостов за хашем не произносят. Но с другой стороны, разве ж позволительно хашному догматику читать этот текст, написанный женщиной? Ведь и женщине за хашным столом не место! А потому будем фрондировать до конца: конечно, стандартный набор тостов за хашем не уместен. Но неужели в эти счастливые минуты всеобщей сытой благости вам никогда не хотелось выпить за собравшихся друзей? Ведь самый главный социологический аспект хаша - это подбор компании. Не отказывайте себе в этом удовольствии, восклицать и друг другом восхищаться за хашем уместно, я настаиваю.

А в финале надо попросить черного ереванского кофе - густого и «горького, как мое сердце». После выйти на холод с блаженной улыбкой, пройтись по городу, обдавая знакомых чесночными парами и с удовольствием отвечая на их понимающие смешки: да, я с хаша, можете завидовать.

Проживите это утро так. Постигните армянский дзен. В конце концов, хашный сезон в самом разгаре.

Анна Симонян родилась и выросла в Ереване, долгие годы работала в сфере медиа.
Живет и работает в Канаде.

Высказанные в колонке мысли принадлежат автору и могут не совпадать с точкой зрения Медиамакс.