Фильм «Spotlight» получил в этом году «Оскара» за лучший художественный фильм. Он основан на реальных событиях и рассказывает о работе журналистов-расследователей из газеты The Boston Globe, рассказавших о случаях педофилии в католической церкви.

Вскоре после церемонии «Оскара» мой друг Артур Мартиросян, живущий в Бостоне, написал, что одним из членов группы расследователей был Стивен Кюркчян. В 2001 году я был в Бостоне в рамках программы Momentum, и Артур отвел нас в редакцию Boston Globe на встречу со Стивеном, который тогда был «всего лишь» двукратным обладателем Пулитцеровской премии.

На этот раз, вновь благодаря посредничеству Артура, мне удалось побеседовать с трехкратным обладателем самой престижной журналистской премии в США.

- Каковы Ваши впечатления от фильма «В центре внимания» (Spotlight)?

- Фильм очень сильно передает весь ужас произошедшего с людьми, которые стали жертвами сексуального насилия. Он также очень точно отражает власть католической церкви в Бостоне, ее всесилие. Фильм рассказывает о том, что хотя нет видимых причин ставить под сомнение мудрость, авторитет и добрые дела церкви, тем не менее, нас окружают факты, доказывающие обратное.

Слишком долго правоохранительные органы, общество, и, к сожалению, газеты, воспринимали происходящее как нечто само собой разумеющееся.

В то же время, думаю, что они (авторы фильма - Медиамакс) превратно истолковали некоторые эпизоды, связанные с определенными лицами, в том числе, со мной. В некоторых фрагментах я представлен в слишком негативном свете. Мне объяснили, что «это Голливуд», которому нужно было показать, что в редакции были и отрицательные герои. Но было несправедливо и неверно выбрать сделать такой мишенью именно меня.

- Авторы связывались с Вами в процессе работы над фильмом?

- Да, в 2014 году я несколько часов рассказывал им о своей роли в этом расследовании.

Это дело получило название «Скандал Гогана». Джон Гоган - священник, который подвергал детей сексуальным домогательствам. Он много лет находился под опекой церкви. Против него не подавали жалоб в полицию, хотя в церкви знали, чем он занимается. Я также рассказал авторам фильма детали предыдущего дела с участием преподобного Джеймса Портера. О нем и группе других священников я писал еще в 1990-е.

Журналисты Boston Globe (в первом ряду) и сыгравшие их в фильме актеры (во втором ряду)

Фото: Seacia Pavao/Open Road Films

Команда Spotlight из The Boston Globe начала разрабатывать историю Джона Гогана в 2002 году, и мы работали над ней в течение года. Я написал несколько десятков статей и получил свою третью Пулитцеровскую премию как член этой команды.

- Я читал несколько статей о фильме в российских СМИ, и в одной из них говорилось, что показанная в фильме журналистика не смогла бы существовать в России, учитывая нынешнюю политическую конъюнктуру и ограничения свободы прессы. По-Вашему, журналистские расследования подобного масштаба возможны только в Соединенных Штатах, имеющих богатые традиции свободной прессы?

- Это глубокий, интересный и сложный вопрос. Команда, с которой я работал в The Boston Globe была сформирована по примеру команды «В поле зрения» (Insight Team), работавшей в лондонской The Sunday Times.

Любопытно, что общество не любит и не ценит журналистов. По данным опросов общественного мнения, на вопрос «Любите ли вы журналистов и симпатизируете ли прессе?» люди отвечают: «Нет, мы не любим их – они суют носы в наши дела». Однако, чтобы демократия могла существовать, общество должно быть информированным.

Работа журналистов-раследователей, в том числе - моя, не ограничивается материалами на основе пресс-релизов, рассылаемых правительством, предпринимателями или официальными лицами. В этих релизах перечисляется только все хорошее, что делают правительство или бизнес. Мы находим идеи и темы у простых людей, которые трудятся в поте лица, растят детей, платят налоги. Они не могут все бросить и начать самостоятельно освещать эти темы. Они чувствуют, что не могут в одиночку противостоять негативным явлениям, и нуждаются в таком «громкоговорителе», как мы.

Стивен Кюркчян празднует с коллегами получение Пулитцеровской премии в 1980 году

Фото: Boston Globe

Что они делают? Звонят в редакцию газеты. И это не исключительное явление, характерное для Бостона, США, Англии или в целом Запада. Так происходит везде. В основе этого процесса - общество, которое хочет изменить свое правительство, потому что не разделяет его действия.

Во второй поправке к Конституции США говорится, что ты можешь хранить оружие, следуя определенным правилам. Граждане Америки могут покупать и хранить оружие. Это важный момент. Те, кто основал американское правительство в конце 1700-х, считали, что если мнение какой-то части граждан США будет игнорироваться, у них должна быть возможность взять в руки оружие и избавиться от репрессивной власти. Но на самом деле в истории США было крайне мало случаев, когда людям приходилось выходить с оружием на улицы, чтобы их услышали. Почему? Из-за первой поправки к Конституции, которая закрепляет свободу прессы и слова, право доносить свое недовольство до правительства. Это очень важный, фундаментальный принцип, действующий в США. 

В США верят, что правительство, какими бы полномочиями оно не обладало, имеет не больше власти, чем я сам и моя семья. Если я вижу, что что-то не так, я могу изменить это. Я не знаю, какова ситуация в России, но судя по тому, что мне приходится читать, там нет уверенности в том, что «я могу изменить это». Общество должно использовать прессу, а пресса, в свою очередь, должна выступить от имени общества и не зависеть от власти.

В Армении есть организации, и я знаком с одной, которая последние 15 лет делает прекрасную работу - это HETQ (Ассоциация журналистов-расследователей-Медиамакс).

- Да, на постсоветском пространстве и, в частности, в Армении проводятся журналистские расследования. Но разница в том, что даже если журналисты раскрывают громкие случаи коррупции, в 99% случаев за этим ничего не следует, поскольку правоохранительные органы не начинают настоящего следствия на основании опубликованных фактов и свидетельств. Что бы Вы посоветовали журналистам, работающим в таких странах?

- Этот совет я давал руководителю HETQ Эдику Багдасаряну, когда мы встречались в 2002 году – «просто продолжайте писать». Без ваших статей плохие парни не станут хорошими, и плохие политики - тоже. Вы должны убедить общество, что освещение, независимость и смелость в конце концов изменят положение дел. Медленно, но верно.

Циничное общество с негативным настроем, которое говорит, что «никогда ничего не изменится», не достойно такой работы журналистов. Это вина граждан Армении, а не независимых, храбрых и смелых журналистов. Армянских подход - «мы не можем ничего поделать», «это сговор, как всегда», «бедные-несчастные мы» - существовал всегда. С таким образом мыслей, конечно, ничего не изменится. Вы должны стать частью процесса. И я не говорю о штурме улиц и акциях протеста. Я говорю о голосовании, о том, чтобы брать на себя ответственность – за положение дел в вашем районе, вашей общине, вашем городе.

Возможно, мы не можем сменить президента, я это понимаю, но рано или поздно, те, кто придут в политику, поймут, что общество хочет хорошего правительства, которое реагирует на его потребности. Люди хотят хорошего здравоохранения и образования, рабочих мест, хороших дорог и окружающей среды. Может потребоваться еще 20 лет, чтобы донести до правительства эту истину. Но потом эта истина никуда не денется. Билль о правах был принят в конце 1700-х годов, и 225 лет спустя он продолжает оставаться базовым документом, на который ссылаются как прогрессивисты, так и консерваторы.

- Вы занимаетесь журналистикой уже около 50 лет и стали свидетелем множества перемен в профессии. Каковы самые значительные достижения и потери?

- Самая серьезная потеря заключается в том, что люди перестали покупать печатную прессу и использовать ее для размещения рекламных объявлений, как это было прежде. Прежде чем интернет стал движущей силой, люди, желающие купить дом, снять квартиру или найти работу, искали объявления в в специальном разделе газеты.

Газеты были площадками, люди читали нас, частично ради объявлений, но и ради наших материалов тоже. Теперь наши доходы резко сократились. Сегодня у нас по-прежнему множество читателей, но только в Сети.

Проблема в том, что доходы от рекламы в интернете намного меньше, чем в газете. Реклама в интернете пока не достигла уровня эффективности, которой обладали печатные газеты. Так как газеты не приносят прибыли, начинаются сокращения. В свое время в The Boston Globe трудилось более 500 редакционных сотрудников (конечно, не все из них были журналистами). У нас были корреспондентские пункты за рубежом, большое бюро в Вашингтоне. Сегодня мы сократили вашингтонское бюро и закрыли иностранные корпункты. Мы продолжаем использовать материалы информагентств, но они универсальны для жителей Бостона, Оклахомы или Лос-Анджелеса.

Стивен Кюркчян в 2001 году

Фото: Ара Тадевосян

А когда на месте был наш корреспондент, люди были лучше информированы, поскольку получали «бостонский взгляд» на события. В 1988 году, после землетрясения в Спитаке, наш московский корреспондент Дэвид Филипоф поехал в Армению. В других крупных газетах – Times, Herald – тоже были публикации, но статья Дэвида была особенной, потому что он поговорил с людьми, у которых были семьи, родные в Бостоне или штате Массачусетс. Ты проникаешься проблемой лучше, когда понимаешь, что она коснулась твоих знакомых или близких.

Я горжусь тем, что журналистские расследования продолжают оставаться важными. Команда Spotlight продолжает работать в The Boston Globe, держая в центре внимания проблемы, важные для нашей общины.

- Вы трижды удостаивались Пулитцеровской премии. Что бы Вы посоветовали молодым людям, которые сегодня мечтают стать журналистами?

- Став журналистом, вы не будете зарабатывать как юристы или бизнесмены. Но оставьте это в стороне. Профессия журналиста позволит вам участвовать в жизни людей: ты получаешь значимость в их жизни, как, например, чиновники или полиция.

На самом деле, в некотором смысле ты для них даже важнее. Потому что чиновники и полицейские являются частью организаций, которые всеми правдами и неправдами стремятся увековечить себя. А газете это не нужно. Свободная и независимая пресса будет всегда, и журналисты не зависят от тех или иных правительственных структур и партий. На журналиста влияют только принципы и правила журналистского профессионализма. А он требует, чтобы ты работал справедливо и с полной отдачей. Я имею в виду, что ты должен продолжать задавать вопросы, раскрывать себя, использовать свои знания, опыт и воспитание.

Думаю, быть армянином или эмигрантом помогает в этом деле, потому что ты готов к борьбе. Ты знаешь, что такое несправедливость, и она задевает тебя. Нельзя быть хорошим журналистом, если тебе принадлежат все деньги мира, ибо ты будешь неспособен видеть несправедливость, которую терпят жертвы диктатур и войн. Ты, правда, не сможешь этого понять. Когда ты видишь несправедливость, то начинаешь работать еще упорнее, чтобы сделать статью как можно привлекательнее, но при этом стараешься оставаться честным. Честность – это когда ты уверен, что правильно понял историю, что произошедшее – не вина одного человека или одной организации. Не тебе решать, кто плохой, а кто - хороший. Этот мир на самом деле не черно-белый, он – серый. Достаточно серый.

Редактор Boston Globe Марти Барон поздравляет Стивена Кюркчяна с получением Пулитцеровской премии в 2003 году

Фото: Charles Krupa/AP

Думаю, работая столько лет в этой сфере, я могу сказать, что прожил хорошую жизнь, потому что писал о заботах, жалобах и недовольствах простых людей, а не чиновников, президентов или руководителей партий. Простых людей, которые переживают, что их детей не очень хорошо лечат в больнице, не дают лучшее образование в школе, или обижают на улице, потому что полицейский не обратил на это внимания.

Будучи армянином, я рос в Бостоне, в армянской семье, у которой было не очень много денег. Мы жили среди людей с уровнем жизни ниже среднего. Я видел, как много людям приходится работать, чтобы покупать еду, быть уверенными, что дома у них все в порядке, что их дети получают хорошее образование и защищены. Так было в 50-х, и так остается до сих пор. Там, где раньше жили армяне, сегодня ютятся азиаты, на месте евреев - африканцы или приезжие ирландцы и итальянцы. Это квартал иммигрантов, но все они верят в одно: «В Америке я могу обеспечить своей семье лучшую жизнь, чем на родине, потому что здесь личность защищена государством, и пресса продолжит делать все, чтобы человек оставался в центре внимания государства и власти».

- Вы немало писали о Геноциде армян. В прошлом году исполнилась сотая годовщина Геноцида, и многие считают, что 2015 год стал поворотным моментом, после которого мы начали серьезнее думать о своей идентичности. Каков образ армянина для Вас? Должен ли он говорить по-армянски, или это необязательно? Должен ли он непременно быть христианином?

- Позвольте мне быть откровенным. Мы не говорим в Уотертауне на том же армянском, на котором вы говорите в Ереване. Так что язык – не определяющий фактор, хотя я очень стыжусь, что не выучил прекрасный язык своих родителей. Амот! (Стыдно!-арм.-Медиамакс). Если бы я мог прожить еще сто лет, я бы выучил армянский язык. И не для того, чтобы говорить с власть придержащими в Армении, а чтобы получить возможность читать армянские тексты 1800-х годов, церковные документы в оригинале.

Я знаю, что для меня значит быть армянином. Это гордость, большая честь – добиться больших достижений для моей семьи, общины, церкви, моего рода, людей с фамилией на ЯН, для семьи Кюркчян-Гаспарян. Я вырос как американец, ходил в американскую юридическую школу. Я знал, что значит быть армянином, но это горело у меня меня внутри. Это были лозунги: никогда не забывай своего имени, лучше потерять руку, чем свое имя, «двое армян вместе могут создать новую Армению». Прекрасные мысли, которые оставил нам Сароян. Для меня это было истиной, потому что это было истинно для моей семьи. 

Когда мы ссорились с сестрами, мама поднимала руку и говорила: «Пять пальцев». Это означало, что если повредить один или два пальца на руке, рука не сможет работать, и все пальцы должны действовать заодно. Все это - правда, это есть во всех наших семьях. Есть нечто, что наш народ сохранит в течение следующих тысячелетий – это наша честь, гордость за то, что мы живы. Мы видим это в глазах друг друга, в наших церквах.

Отец Стивена Кюркчяна Анушаван в 1920 году с матерью и тетей

Фото: Из архива Стивена Кюркчяна

Я вырос, чтобы быть американцем, хотя я горд быть армянином. Я абсолютный армянин, всем составом ДНК. Мой дед, чье имя я унаследовал, был убит во время Геноцида. Я ничего не знал о своей истории, пока не побывал в исторической Армении вместе с отцом, который выжил во время Геноцида и был перевезен в США, когда ему было 3-4 года. Там я увидел церкви, и они напомнили мне те, что стоят на площади Уотертауна. Они были разрушены, но в них было искусство, кресты, армянские хачкары, орнаменты. Я смотрел на все это и поражался - какой же восхитительный мы народ!

Это был как удар молнии: «Это я! Это обо мне, о том, что я – армянин, во мне есть частичка всего этого». В моем отце была эта частица гениальности, он был прекрасным художником. Эта частичка гениальности не передалась больше никому в нашей семье, но до нас дошло наше наследие. Неважно, насколько ты армянин – на 1/5, 1/10, или 1/100. Ты армянин, потому что это у тебя в крови, в твоей истории, это правдивая история. Когда двое армян собираются, они начинают искать что-то общее. Они не ищут бизнеса. Вы спрашиваете: «В какую церковь вы ходите? Какую армянскую школу посещаете? Где проводите летние каникулы? Из какой вы деревни? Что случилось с вашим дедом?».

В Турции сейчас началось движение – исламизированные армяне ищут свои корни. Почему они не ищут денег своих предков? Нужно понимать, что сохранило нам жизнь. И, откровенно говоря, это наша добрая воля, доброта души, трудолюбие, стремление к образованию. Мы несем вместе со своей историей прекрасную смесь, которой нам следует гордиться. Думаю, это понимание, осознание, эта гордость помогут нам, армянам, сохраниться. Независимо от того, сколько нас – 2 миллиона, или 10, в Арцахе или Ереване. Это неважно. В мире всегда будут армяне. Пока мы знаем свою историю, и у нас есть своей центр – Ереван, мы будем жить. 

P.S. В марте 2015 года Стивен Кюркян издал книгу “Master Thieves: The Boston Gangsters Who Pulled Off the World’s Greatest Art Heist”, которая рассказывает об одном из самых дерзких преступлений нашего времени - 25 лет назад из бостонского Isabella Stewart Garnder Museum были украдены произведения искусства на сумму в 500 млн долларов, включая три картины Рембрандта. Прочитать о книге подробнее и заказать ее можно на сайте автора.

Со Стивеном Кюркчяном беседовал Ара Тадевосян